Часть 1. Начало конца

Все представляют жизнь по-разному. Кто-то видит её возможностью для воплощения своих замыслов; кто-то серой обыденностью, способной лишь продлевать то немногое время, что нам отмерено; для кого-то жизнь полна постоянных препятствий, сложностей, через которые нужно день ото дня проходить, и нельзя останавливаться даже на миг, иначе она сомнёт, раздавит и ничего не оставит после себя. Потому и нужно спешить.
Для Рицки жизнь была опасной, непонятной, тревожной. Он боялся всего: неверного шага, лишнего слова, крепкой привязанности. Он смотрел на мир из своей раковины, куда спрятался после смерти брата, и считал самым лучшим отсидеться в ней до конца времён. Он не хотел выходить на свет, боялся верить во что-то хорошее, он был одинок.
Мир Соби был прост. Понятные, изученные и проверенные годами законы жизни, битвы, отношений. Он очень хорошо знал, когда и что нужно говорить, как правильно сделать следующий шаг, чтобы остаться победителем. Он ничего не боялся, он был хладнокровен и уверен в себе. Он был ещё более одиноким, чем Рицка. Он ни во что не верил.
Жизнь свела их вместе. Роль распорядителя судеб взял на себя брат Рицки – Семей. Он просто отдал своего бойца Рицке, подарил, вручил, отписал. У этого жеста есть множество определений, но все они говорят об одном - согласия подарка и одариваемого никто не спрашивал.
Это был временный союз, союз до лучших времён, ночная поездка на автомобиле с выключенными фарами до первого столба. В роли водителя выступил Соби, как опытный и сильнейший член команды. Рицка интуитивно доверился его знаниям и спокойствию и однажды осознал, что ему нравится ехать рядом с Соби, чёрт знает куда. В один прекрасный день ему стало всё равно, куда они едут, лишь бы в одной машине.

- Соби, Соби, Соби, - как мантру, нараспев повторял Рицка заплетающимся языком и, ощутимо пошатываясь, ползал по полу на четвереньках. Третья по счёту бутылка пива явно пошла не впрок.
Соби, вернувшийся из института чуть позже обычного, застал в своей квартире всю честную компанию за распитием горячительных напитков и поеданием какой-то полуфабрикатной гадости. Вся компания, а именно Кё, оба Зеро и Рицка, ослепили его улыбками, на фоне которых померкли бы самые белозубые умельцы поскалиться в камеру в далеком Голливуде, и хором поздравили с днём рождения. Соби тактично не стал обращать внимание на то, что они напились без именинника. Он просто выставил Кё и мальчиков Зеро, начавших вдруг демонстрировать всем свои самые откровенные поцелуи, за дверь, поскольку дальнейшее их пребывание в его квартире грозило перерасти в нечто шумное и безобразно пьяное. Соби любил тишину и Рицку.
Рицка остался лежать на полу, где упал, и смог лишь махнуть всем рукой на прощание.
Соби собирал посуду со стола, когда голова Рицки упёрлась в его поясницу.
- Бумс! – засмеялся Рицка, продолжая упрямо таранить Соби в спину. – С днём рожденья, тебя, - запел мальчик и, обхватив своё неожиданное препятствие руками за пояс, прижался к нему щекой.
- Спасибо, Рицка, - погладив сложенные на его животе пальчики Рицки, ласково ответил Соби.
- А мы говорили про тебя.
- И что вы говорили? – удивился Соби и, оставив посуду на столе, повернулся к Рицке лицом.
- Мно-оооо-га, - коротко хихикнув, протянул мальчик и, не удержав равновесие, упал на пол и снизу вверх смотрел на именинника. – Кё рассказывал, как познакомился с тобой, а ты был букой. Бедный, Кё! Я представляю, с каким лицом ты на него смотрел!
Рицка опять засмеялся. Соби невольно поддался его заразительному примеру и улыбнулся, любуясь раскрасневшимися щёчками и блестящими в свете лампы глазами. Он быстро наклонился к Рицке и поцеловал его в уголок рта.
- Соби! – с трудом выскользнув из-под него, возмущённо воскликнул Рицка. – Ты что? Зачем это?
- У меня сегодня день рождения, это мой подарок, - невинно ответил Соби, прищурившись.
Рицка насупился, что-то обдумывая. По всей видимости, давалось ему это с трудом.
- Ну, тогда ладно, - вздохнув, сдался он и ещё гуще покраснел. – Тогда можешь ещё раз поцеловать. Только быстро.
Соби клятвенно заверил, что так оно всё и будет. Через полчаса о клятве благополучно забыли.
- А Зеро сказали, что заниматься любовью больно, - глядя в потолок, сказал Рицка, так словно он говорил о чём-то бытовом и абсолютно неинтересном.
- Почему они так думают? – насторожился Соби.
- Потому что, когда люди занимаются любовью, они кричат, - серьёзно ответил мальчик.
Соби откровенно рассмеялся, за что получил ногой по голени.
- Так Зеро сказали, я сам не знаю!
- Люди кричат не от боли, - с трудом спрятав улыбку, ответил Соби, нежно прикусив кошачье ушко Рицки, тот мурлыкнул и закрыл глаза.
- А от чего тогда?
- От удовольствия.
- А ты кричал?
Соби отпустил мягкое ушко и быстро встал с пола, не глядя на Рицку. В животе что-то противно сжалось, и сердце быстрее стало нагнетать кровь в венах. Соби совсем некстати подумал о том, что забыл убрать посуду. Она его раздражала, она была причиной всему. Её хотелось разбить.
- Соби? – тихо позвал Рицка и тут же прикусил губу.
- Нет, я не кричал, - холодно ответил Соби и, взяв посуду со стола, скрылся за занавеской, отделявшей ванную от основной части квартиры.
Собрав всю оставшуюся силу в кулак, Рицка поднялся на ноги и подошёл к занавеске, не решаясь отдёрнуть её.
- Соби, я… прости, - шёпотом начал он. Занавеска тут же подлетела, и Соби крепко сжал не владеющего собой мальчика в объятьях.
- Это ты меня прости, Рицка, ты ни в чём не виноват. Это всё я.
В течение следующего получаса забыли и об этом неприятном инциденте.
И так было постоянно. Рицка наступал на больные мозоли Соби, потом извинялся, потом они находили компромисс, долго и со вкусом мирились, а потом Соби нечаянно задевал Рицку, у которого своих проблем был воз и маленькая тележка, и вновь по кругу.
Но было в этом что-то особенное, что-то чувственное, что-то небезнадёжное.
Машина, запущенная Семеем, благополучно объехала и его, обдав выхлопными газами, но первый столб уже ждал встречи в назначенный час.

- Привет, - сказал он и широко улыбнулся улыбкой семнадцатилетнего парня с ярко-зелёными глазами и крашеной синим чёлкой. Остальные неровно постриженные волосы были природного чёрного цвета. Ушек на его голове не было. – Меня зовут Маяма.
Кафе огромного торгового центра говорило на сто голосов. Но голос этого парня тысячекратным эхом отозвался внутри Соби. Он знал, кто перед ним. Боец. Сильный. Боец Рицки.
- Привет, - столь же радостно и беспечно ответил Рицка. Ему было хорошо, и этот неожиданный собеседник вызывал у него симпатию. – А меня зовут Рицка.
Их взгляды встретились - яркость весенней травы и арктический холод - и Соби нахмурился. Парень пришёл не просто так. Он пришёл за своей жертвой.
- Я знаю, кто ты, - расслабленным жестом Маяма поправил воротник своей кожаной чёрной куртки и мягко улыбнулся. – Ты моя жертва.
Рицка вздрогнул. Метнул испуганный взгляд в сторону Соби и сжался, увидев бледное, сосредоточенное лицо. Знание. На его лице читалось тотальное знание.
- Не беспокойся, Рицка, - активно замахал руками Маяма. – Я всё про вас знаю и понимаю. В моей голове есть мозги, поэтому я не хочу ничего разрушать…
- А чего ты хочешь? – спокойно прервал его Соби, найдя холодную ладошку Рицки под столом и мягко её сжав.
Зелень вспыхнула, словно на неё направили солнечный луч.
- Это всё из-за связи, - откинувшись на стуле и опустив голову, с сожалением начал Маяма. – Мне сложно одному. Иногда просто невыносимо. Я прошу у вас, - вновь его глаза встретились с ледяной пустыней глаз Соби и, вновь не выдержав взгляда, тревожно и невидяще скользнули по многолюдному залу, - разрешения хоть изредка видеться с Рицкой. Это всё, что мне нужно.
Рицка нервно передёрнул плечами. Жалость к незнакомому парню, являющемуся его бойцом, как видно, тоже по неволе, затопила его изнутри. Он ему нравился. Его честность, его понятливость, его сдержанность. В тех кошмарах, где Рицка встречал своего истинного бойца, он виделся ему страшным, требовательным и непреклонным. А в жизни всё оказалось гораздо проще и спокойнее. Жизнь всегда выглядит бледнее ярких фантазий. И это несказанно обрадовало Рицку и успокоило.
- Конечно, можно, - улыбнувшись, ответил он. Маяма весь подобрался, гордо вскинул голову и больше не смотрел на Соби. Теперь он смотрел только на Рицку.
- Спасибо, Рицка, - сказал Маяма и протянул руку мальчику. Тот без колебаний пожал её, чувствуя, как напряглись пальцы Соби, держащие его вторую ладонь. Уже тогда Рицке показалось это нечестным по отношению к обоим. – Ой, мне пора. Как-нибудь увидимся, Рицка.
Маяма встал из-за стола и учтиво поклонился Соби.
- До свидания, Агацума-сан. Спасибо.
Быстрым размашистым шагом Маяма пересёк зал кафе и влился в шумную компанию, поджидавшую его около выхода.
Рицка громко и облегчённо выдохнул и, довольный, растёкся по стулу.
- Я думал, что всё будет намного сложнее. А всё оказалось так просто. Теперь-то уж точно нас никто не разлучит, - беспечно болтал Рицка, с аппетитом уплетая почти растаявшее мороженое.
Но Соби не внимал ему. Он слышал, как часы их временного и счастливого союза неумолимо отбивают начало конца, как тяжёлые, потревоженные чьей-то неловкой рукой стрелки с жутким шуршанием двинулись по обречённому кругу. Он нашёл нас. Тик-так. Он понравился Рицке. Тик-так. Он договорился о встречах. Тик-так. Он сильный боец. Тик... Стрелки пели, стрелки двигались, стрелки лишали его всего. И впервые за долгое время Соби стало страшно.

- Откуда у тебя этот брелок?
Соби подхватывает двумя пальцами поблёскивающую на солнце чёрную бас-гитару, болтающуюся на сумке Рицки.
- А-а-а, это Маяма подарил ещё в прошлый раз, - махнув рукой, отвечает Рицка и с улыбкой смотрит на нелепый дешёвый брелок. – У него друзья в группе играют. Меня пригласили на следующий концерт.
- Ты пойдёшь? Туда не пускают несовершеннолетних.
Соби щурится от яркого солнца и считает шаги, оставшиеся до дома Рицки. Двадцать пять. Как же мало.
- Конечно, пойду, это приключение века. У меня есть спецпропуск. И ты со мной пойдёшь, - подтягиваясь на цыпочках, Рицка легонько чмокает Соби в щёку и быстро убегает.
Соби смотрит ему вслед до тех пор, пока тоненькая любимая фигурка не исчезает за деревянной дверью.
Вечер подкрался мягко и незаметно. Соби отложил кисть и свежим взглядом окинул то, что получилось. Перед ним на полотне было нечто бесформенное и жуткое. Тёмно-синие краски плыли на ярко-жёлтом фоне, слагая смутные очертания бьющейся в агонии бабочки. Это было столь неожиданно, что Соби невольно поёжился. О чём он думал последний час, что даже не заметил, что рисовал?
Он накинул на мольберт белую ткань и закурил. Умирающая в ужасе бабочка смотрела на него даже сквозь плотную накидку. Она жила в его душе весь прошлый месяц, она сжимала его сердце своими острыми лапками, её пронзительные пуговки глаз выжигали его изнутри как лазерный луч, и он сгорал в своём невысказанном отчаянии медленно, но верно.
Месяц. Двадцать восемь дней. Шестьсот семьдесят два часа. Сорок тысяч триста двадцать минут. У Рицки новый боец. Связь его с Соби истлевает как отданная на забаву всем ветрам паутинка. Скоро Соби станет свободным от обещаний Семею. Он - чистый боец. Ждущий. Всё ещё надеющийся на чудо. Валера.
Тик-так. Стрелки часов уверенно прошли одну четверть круга. Тик-так. Рицка видится с Маямой каждый день. Тик-так. Момент выбора неуклонно приближается. Тик-так. Кого ты выберешь, Рицка?

- Соби, надо же, ты дома, - неожиданного громко сказал Кё, замерев посреди комнаты, и в задумчивости почесал затылок.
Соби лежал на кровати в темноте и курил, глядя в потолок.
- А почему свет не горит?
Соби даже головы не повернул, чтобы посмотреть на явно нежданного гостя. Серая струйка дыма отчаянно рвалась к открытому балкону. Кё поёжился, хотя в комнате было тепло, и, подойдя ближе, опустился на пол рядом с кроватью.
- Что-то с Рицкой случилось? – тихо спросил он, прекрасно зная ответ на этот вопрос.
- Кё, ты когда-нибудь думал о своём будущем? – Голос Соби был спокоен, как обычно, но Кё показалось, что от произнесённой фразы температура в комнате упала на несколько градусов.
- Нет, есть какие-то смутные мысли, но ничего конкретного, - пожав плечами, ответил парень и повернул голову, чтобы посмотреть на неподвижный точёный профиль Соби. – А почему ты спрашиваешь?
- Я тоже никогда не думал. Раньше, - последнее слово Соби сказал совсем тихо, но Кё всё равно расслышал, и ему стало так тоскливо, что захотелось встать и уйти. Чужая печаль всегда сначала пугает, а уже потом вызывает сочувствие, но первый порыв Кё был именно уйти.
- Соби, ну что за упаднические мысли! – воскликнул он и, облокотившись на кровать, заглянул Соби в глаза, которые в тусклом свете луны казались чёрными, а лицо – мертвенно бледным. – Всё будет хорошо. Вот увидишь!
Горькая усмешка тронула губы Соби.
- Ты обещаешь?
Кё ответил, не задумываясь ни на миг:
- Обещаю!
- Спасибо, Кё. А теперь оставь меня, мне нужно побыть одному.
Всё будет хорошо. Три простых слова. Верное заклинание, Кё. Теперь осталось лишь малое – поверить в это заклинание. Рицка, а ты думаешь о будущем? О чём ты сейчас думаешь, Рицка?
Соби почувствовал, как догоревшая до фильтра сигарета жжёт пальцы. Он медленно поднялся с кровати и затушил её. Бросив взгляд на лежащий на столе телефон, не раздумывая, взял его и набрал короткое сообщение.
Спокойной ночи, Рицка. Приятных снов.
Сообщение о доставке пришло лишь на следующий день.

Рок-концерт оглушил Соби и Рицку. Низкий барабанный бой заполнил собой всё пространство небольшого затуманенного сигаретным дымом клуба. Потом к барабанам присоединились гитары, и клуб взревел множеством голосов. Преимущественно голоса принадлежали парням возраста Соби, но были и девушки, ярко накрашенные, одетые в кожаные куртки, короткие блестящие юбки и рваные колготки. Группа отчаянно играла, молодёжь от души веселилась.
Рицку долго не хотели пускать внутрь, поскольку на вид ему с трудом могли дать шестнадцать, что явно не вписывалось в правила. Соби уже обрадовался такому повороту событий, когда, оттолкнув охранника в сторону, на пороге появился Маяма. Сильный, смелый, извечно весёлый. Рицка посмотрел на него как на спасение, и этот взгляд не понравился Соби намного больше, чем сам факт предстоящего концерта.
- Привет, опоздавшим штрафная, - по-дружески хлопнув Рицку по плечу, сказал Маяма. И ловко лавируя между подвыпившим народом, прямиком направился к барной стойке, где уже собралась его весело галдящая компания.
Соби почувствовал приступ удушья, окинув собравшихся внимательным взглядом. Все они были пьяны и неестественно раскованы. Возможно, тут одними напитками не обошлись.
- Давай уйдём отсюда, - прошептал он на ухо Рицке, но тот его не расслышал из-за гула настраивающейся на сцене группы.
- Что ты говоришь, Соби? – прокричал мальчик, сверкая глазами и широко улыбаясь. Ему здесь нравилось, и Соби замолчал.
Разговор с приятелями Маямы не клеился. Они враждебно косились на Соби, слишком явно оберегающего Рицку, а таких они не любили.
Виски тек рекой, рюмки мелькали со скоростью света. Где подростки брали на всё это деньги, Соби не понимал, но его это сильно тревожило.
- Парень, не обращай внимания на своего телохранителя и выпей с нами, - пробасил какой-то усатый парень и насильно впихнул в ладонь Рицки полную рюмку янтарной жидкости. Маяма удачно оказался рядом и оттеснил Соби, попытавшегося протестовать.
- Будь взрослым, Рицка! – подлил масло в огонь Маяма, и Рицка одним глотком выпил то, что ему предложили. Тут же согнулся пополам и закашлялся. Компания одобрительно застучала кулаками по стойке так, что бармен сердито «попросил» их вести себя тише. Рицке всегда нравилось казаться взрослым. Маяма давал ему эту иллюзию. Он относился к своей жертве, как к ровеснику. Он прекрасно знал, как расположить к себе мальчика.
Маяма подхватил слегка захмелевшего Рицку под белы руки и повёл на танцплощадку, где уже не на шутку разошлись поклонники игравшей на сцене группы. Когда Соби удалось протиснуться ближе (надо заметить, компания Маямы всё сделала чисто и без лишних движений, так что Соби даже не понял, что его специально оттесняли от Рицки), Рицка уже вовсю веселился под тяжёлые рифы и на предложение пойти домой бросил на Соби убийственный взгляд. Взгляд ясно говорил о том, что ничто в этом мире не заставит Рицку уйти с этого концерта. И Соби в очередной раз сдался.
- А они хорошо смотрятся вместе, - раздалось над самым ухом, но Соби даже не обернулся в сторону говорящего.
Он сидел около барной стойки и напряжённо следил за происходящим на танцплощадке. Рицке было хорошо, и он не мог ему мешать.
- Я не знаю, о ком ты говоришь, - устало бросил Соби и сделал большой глоток мартини. Голова медленно шла кругом от громкой однообразной музыки.
- Твоя жертва и его боец, - пояснил сидящий рядом. И тут Соби, наконец, увидел его. Ничем не примечательный. Бледный, черноволосый молодой человек, лет шестнадцати. Таких в Токио было несколько сотен. Но стоило Соби взглянуть в тёмные угольные глаза, как его обдало холодом, словно он открыл морозильную камеру в сорокоградусную жару. Жертва. Сильная, безжалостная и хорошо закрытая, такую не прочитаешь с первого взгляда. Жертва, видевшая смерть.
- Ты знаешь их? – Соби кивнул в сторону радостно прыгающих Рицки и Маямы.
- Вас все знают, - отрешённо ответил парень, и по его тонким окрашенным чёрной тушью губам скользнула едва заметная усмешка. – Береги его, Агацума-сан. Маяма – очень опасный человек.
Соби слишком сильно сжал фужер с мартини и потому плеснул несколько капель прозрачной жидкости на стойку. Незнакомец легко соскользнул со стула и быстро скрылся в толпе, не обернувшись. Соби не стал его останавливать.

- Рицка, ты не должен пить так много. В твоём возрасте это очень вредно.
Соби чуть не волоком тащил мальчика домой. Но тот не слышал его, лишь блаженно улыбался и повторял одни и те же слова:

"…Нам с тобою только в ад,
Мы живём всего лишь миг,
Дай мне ключ от всех дверей,
Я люблю тебя, мой бог…"

Соби нашёл в кармане куртки Рицки ключи от дома и отпер входную дверь. Мальчик прижался к его плечу и мирно дремал. В доме царили кромешная тьма и звенящая тишина. После двухчасовой атаки на барабанные перепонки Соби показалось, что он упал в глубокий колодец. Мать Рицки, по всей видимости, уже спала или её не было дома. По крайней мере, никто не выбежал навстречу с горящими глазами и истеричными криками, когда они вошли в дом.
- Соби, - жалобно протянул Рицка, - я не могу идти, мне плохо.
- Сейчас, - запирая дверь с внутренней стороны, сказал Соби и подхватил хныкающего мальчика на руки. – Не пей больше так много, хорошо?
- Я больше не буду, никогда, - уткнувшись носом в предплечье Соби, сказал Рицка. – Обещаю.
Выловив заснувшего прямо в ванной мальчика, Соби уложил его в кровать и закутал в одеяло.
- Соби, - ласково протянул Рицка уже на грани сна и яви и сжал его пальцы в своей руке. – Что бы я без тебя делал?
- Веселился бы дальше, - потрепав его по голове, беспечно ответил Соби.
- Валера, - счастливо улыбнувшись, произнёс мальчик и, закрыв глаза, соскользнул в глубокий сон.
- Что я буду делать без тебя, Рицка?
Соби поцеловал спящего мальчика в висок и, посидев рядом с ним ещё немного, вышел на балкон.
Восходящее солнце уже высветило крыши ближайших домов. И так много отчаяния было в этом радостном рассвете, что Соби прикрыл глаза, боясь ослепнуть. Летом всегда так рано светает.

- Соби-сан! – воскликнула Юико, издалека заметив высокую фигуру, стоявшую около дверей школы.
- Добрый день, Юико, - мягко улыбнувшись, поприветствовал её Соби. – А где Рицка?
Девочка потупила взгляд и пожала плечиками.
- Он ушёл после первого урока. Вернее, просто сбежал, никому ничего не сказав.
Соби похолодел. Мысли одна мрачнее другой в одно мгновение пронеслись в его голове.
- Он один ушёл?
- Юико видела, как Рицка-кун ушёл с каким-то крашеным парнем в кожаной куртке. Соби-сан, - Юико состроила забавно-мученическую гримасу, - только не говорите Рицке-кун, что я вам об этом рассказала. Он не любит, когда я за ним подглядываю.
- Не волнуйся, Юико, я не расскажу ему.
Соби вновь и вновь набирал номер Рицки, но приятная девушка, явно желающая убить его своим приятным голосом, каждый раз сообщала ему, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. После десятой неудачной попытки Соби хотел уже разбить телефон об асфальт, но вовремя сдержался. Спокойствие и холодная уверенность постепенно возобладали над взыгравшими эмоциями.
Рицка был с Маямой. Жертва была со своим бойцом. А чего ты хочешь, Соби? Зачем ты его ищешь? Всё встало на свои места, пойми.
Сигареты таяли в пальцах. Сигареты туманили разум. Сигареты закончились быстрее, чем Соби дошёл до дома Рицки.
Рицка позвонил сам. Его голос был тихим и печальным. Соби в одно мгновение оказался на балконе, дверь которого была по обыкновению приоткрыта.
- Соби.
Рицка подскочил к нему и замер в нерешительности: то ли обнять, то ли не стоит. Они не виделись два дня. Соби сам привлёк его к себе, внимательно осматривая, всё ли с ним в порядке.
- Ты сегодня рано ушёл из школы, - потрепав мальчика по голове, сказал Соби.
- Ты меня встречал?
- Я каждый день встречаю тебя.
- Я был с Маямой. Мы сражались, и оно… оно…, - Рицка плотнее прижался к Соби и, уткнувшись носом в его широкую грудь, заплакал, не договорив.
Впрочем, и без того всё стало ясно. У Рицки проявилось имя, и это напугало его. Это взволновало его. Это закричало ему о том, что выбирать уже не приходится. Выбор уже сделан.
Соби утешал его какими-то глупыми словами. В данной ситуации все слова казались глупыми, нелепыми и абсолютно бесполезными. Это случилось и всё. Больше не может быть слов для описания произошедшего. Соби обнимал Рицку крепко-крепко и вновь чувствовал себя его бойцом. Единственным бойцом, который может быть у Рицки. Несчастье сближает. Радость же всегда эгоистична.
- Меня куда-то несёт, Соби. Мне страшно, но я не могу остановиться. Маяма приходит, говорит, чтобы я шёл с ним, и я иду. И кажется, что я хочу идти за ним. Мне всё равно, куда он меня поведёт. Он... он хороший, но я ему не верю. Когда мы сражались, я почувствовал, что хочу убить противников. Соби, я никогда раньше этого не чувствовал. Я с трудом смог сдержаться. Я знаю, это всё от него. Он всегда так искренне и добродушно улыбается, а там он хотел смерти. И я хотел, чтобы он убил. Мне было так страшно, что я сбежал. Сбежал, как последний трус, но я не смог выносить этого давления.
Рицка поднял на Соби большие блестящие глаза и опять заплакал.
- Я больше тебя не чувствую, Соби, - почти беззвучно произнёс Рицка и опустил голову.
Объятья, хоть и тёплые, хоть и надёжные, хоть и долгожданные, больше не грели сердце Рицки. В нём было темно и глухо. И он знал, почему так. В сердце Маямы тоже была тьма.
Жизнь распахнулась перед Рицкой во всём своём многоцветье и многосветье. Она заставила его выбраться под искусственные яркие лампы своей огромной лаборатории. Он на неверных ногах шёл по белому холодному коридору новых сражений и смешанных острых чувств и опасливо озирался по сторонам. Впереди уверенно, ничего не боясь, шёл Маяма. Его фигура была чётко высвечена, но Рицка не хотел смотреть на него, его глаза слезились от слишком яркого света и невольно закрывались. В душе Маямы не было покоя. В ней была только жажда. Животная жажда жизни, смерти, Рицки. Но Рицка ничего не мог ему дать. Он не желал укреплять новую связь. Он не хотел принадлежать этому человеку, он не хотел, чтобы этот человек принадлежал ему.
Он хотел уснуть, обнимая Соби, и больше не просыпаться. Он знал, что скоро изменится. Связь изменит его. Он просто спал и ждал, когда это произойдет.
Чугунные, тяжёлые стрелки неумолимо двигались по запылённому циферблату. Тик-так. Соби коротко выдохнул и ещё крепче сжал хрупкие вздрагивающие плечики Рицки. Тик-так. Если бы можно было его удержать таким образом. Тик-так. Половина круга уже пройдена. Тик-так. Что ты будешь делать теперь, Соби?

- Ты пришёл ко мне сам, Соби-кун. Что ж, я рад.
Рицу-сенсей неизменно сидел за компьютерным столом и лишь мельком взглянул на пришедшего к нему бывшего ученика. В нём ничто не изменилось с их последней встречи. Он опять был одинок и потерян.
- Что-то серьёзное произошло, Соби-кун?
Взгляд, бесцельно блуждающий по комнате, остановился на большой синей бабочке, неподвижно спящей под стеклом.
- Она всё так же прекрасна, как и пять лет назад, - задумчиво проговорил Соби. – Вы любите рок-музыку, сенсей?
Рицу сложил руки на столе и посмотрел на Соби чуть дольше, чем обычно позволял себе смотреть на собеседника.
- Ты же пришёл не за тем, чтобы интересоваться моими музыкальными пристрастиями, Соби-кун.
- Да, вы правы, не за этим, - голос Соби был тихим и бесцветным. Ему было холодно в кабинете сенсея, и ещё ему было одиноко без ощущения Рицки. Он не видел его уже три дня. Телефон его по-прежнему молчал. А все отправленные сообщения оставались без ответа. Так зачем он спросил про рок-музыку?
- Расскажите мне о бойце с именем Маяма. Бойце Loveless, - добавил Соби и вновь посмотрел на бабочку. На миг ему показалось, что её крылышки чуть трепетали. Но это была лишь иллюзия, вызванная напряжённым ожиданием ответа.
В кабинете сенсея не было часов. И Соби отчего-то был этому рад.
- Маяма Айно – выпускник прошлого года. Сильный, эмоциональный боец. Когда мы узнали его истинное имя, я рассказал ему про Рицку и тебя. Он твёрдо решил вам не мешать. Но, по всей видимости, не выдержал. Он не такой как ты, Соби-кун. Он обычный боец. Ему трудно обходиться без жертвы.
- Да, не такой как я, - не спуская глаз с бабочки, медленно повторил Соби. – А какой я?
- Ты идеальный. Ты можешь быть бойцом, кого угодно. У тебя есть свобода выбора, Соби-кун.
- Я хочу быть бойцом Рицки, - тихо ответил Соби, вставая. – Спасибо за информацию, сенсей. Вы мне очень помогли, как, впрочем, и всегда.

«Время измеряю сигаретами,
Путь – немыми остановками,
Жизнь - твоими трепетными вздохами …»

Соби вспомнил эти слова, услышанные в торговом центре, когда они ходили туда с Рицкой в последний раз. И теперь вновь и вновь повторял их. Мелодия затёрлась, но слова остались, как мантра, как молитва, как память о чём-то безумно красивом и безвозвратно ушедшем.
Он весь день бесцельно бродил по городу. Сегодня в институте проходил летний фестиваль. «Встретим лето с улыбкой» значилось на растяжке перед входом на территорию фестиваля. И только из-за одной этой надписи Соби не пошёл туда. Ему не хотелось улыбаться и тем более встречать лето. Летом душно, сыро и одиноко.
В открытом кафе, куда Соби забрёл по дороге, красивая русоволосая девушка пела что-то лиричное на итальянском. Её пронзительное сопрано вплеталось в ритмичный шум улицы и создавало с ним удивительный тандем. Зрители восторженно аплодировали, вытирая набежавшие слёзы заранее приготовленными платочками. Соби смотрел на их покрасневшие глаза и искренние улыбки и понимал, что плакать над чужой несчастной судьбой намного легче, чем над своей собственной. Покинув это кафе, все они благополучно забудут о грустной песне и окунутся в реальный светлый мир. А свою печаль не прогонишь, забыв спетые кем-то слова. Если бы сердце Соби не щемило от тоски, он тоже бы кричал «браво» и хлопал в ладоши. Но он не плакал и не кричал, он слушал красивую песню и думал о Рицке.

Весь город пропитан им от неба и до самой глубокой станции метро. Всё напоминает о нём: песни, слова телеведущих, журнальные статьи, даже объявления на столбах. Он во всём и всё в нём. Рицка. Рицка. Рицка. Безумие. Любовь. Страсть.
Маяме всегда нравились девочки. Их милые, розовые щёчки, мягкие груди, стройные длинные ноги. Они сводили его с ума. Он любил обнимать их, гладить горячую бархатистую кожу, трепетать от наслаждения, слушая их страстные стоны. Куда, чёрт возьми, делось всё это? Всё забылось, стёрлось, развеялось перед ним. Перед тихим взволнованным голосом, перед робким тёплым взглядом фиалковых глаз, перед несмелой искренней улыбкой, которую Маяма готов был наблюдать двадцать четыре часа в сутки, не двигаясь, встав на колени, сделав всё, что угодно.
Мой Рицка, стучало в висках. Только мой Рицка, текло по венам. Отныне и навсегда мой, шептали губы. Маяма понял, что пропал.
Город плыл в душном воздухе июньского утра. Маяма на полной скорости мчался на своём мотоцикле к дому Рицки, чтобы дождаться, когда он пойдёт в школу. Эта ночь показалась невозможно долгой. Она была бесконечной, пустой и бессмысленной. Маяма был в отчаянии. Он был влюблён. Впервые в жизни. До бессонницы, до дрожи в пальцах, до крови на искусанных губах.
- Ты тоже это чувствовал, Соби? – затушив пятую по счёту сигарету, усмехнулся Маяма. – Как же ты мог это терпеть? Ты и впрямь безумный мазохист.
Думать о Соби доставляло ему удовольствие, потому что это ненадолго отвлекало от мыслей о Рицке. Маяма вновь и вновь прокручивал в своей голове те немногие встречи с бывшим бойцом своей любимой жертвы, и всякий раз сердце его приятно сжималось. Соби всё знал с самого начала, но, несмотря на то, что он был непревзойдённым бойцом, он не мог ничего поделать с этой ситуацией. Он бессилен и слаб, потому что тоже любит Рицку и никогда не сделает ему ничего плохого, даже отдаст другому бойцу без сопротивления.
Мысли вновь вернулись в привычное бешеное русло. И Маяма тихо застонал, разминая гудящие виски. Ему хотелось до потери пульса целовать Рицку, касаться его постоянно, укрепить связь, окончательно привязать к себе как можно быстрее, но разум говорил, что это нужно делать постепенно. Рицка слишком чувствительный и ранимый. Его можно легко сломать.
Маяма знал это, но страсть бушевавшая в нём и грозившая стереть в порошок, требовала иных действий. Бескомпромиссных действий. И тогда Маяма впервые подумал о том, что долго держать себя в руках не сможет.
Он выбежал из дома и, оседлав байк, помчался в город, чтобы увидеть его – средоточие всех своих страхов и надежд.
- Мне не нравится, что ты постоянно меня преследуешь, - пробормотал Рицка, встретив Маяму около дверей своего дома.
- Я хотел тебя увидеть, Рицка, - широко улыбнувшись, сказал парень и развёл руки в стороны, демонстрируя открытость души. – Ничего не мог с собой поделать.
- Ты и в школу со мной пойдёшь?
- Если ты будешь не против…
- Буду.
- Понятно. Исчезаю. – Маяма всё делал и говорил так, будто ему было очень легко приходить и уходить, появляться и тут же исчезать. Он отчаянно хотел казаться ненавязчивым и лёгким. Он знал, что Соби делал именно так. А всё что хорошо сделано – моё.
- Увидимся как-нибудь потом, - махнув рукой, сказал Рицка и, не оборачиваясь, побрёл в сторону школы.
Маяма до боли в пальцах сжал руль мотоцикла и тёмным взглядом проводил удаляющуюся фигурку, пока она не исчезла за углом. Злость неудовлетворённости накрыла его сознание.
- Мог бы и поздороваться, Рицка, - раздражённо прошептал Маяма и, запрыгнув на сидение, тронулся с места. Больше никаких компромиссов не будет. Своё нужно брать, не так ли, Рицка?

Рицка сидел на уроке математики и смотрел в окно. Это была последняя учебная неделя во втором классе высшей школы, а дальше – каникулы. Все вокруг оживлённо шептались, перебрасывались записочками, всем было не до учёбы. И Рицке тоже.
Каникулы. Этой зимой Соби обещал ему поездку на море. Но теперь Рицка видит его один-два дня в неделю, только когда Маяма занят. Разумеется, о поездке они больше не говорили. Но Рицка всё ещё помнил о ней и знал, что Соби тоже помнил. Когда всё стало таким трудным и непонятным?
Рицка до сих пор не определился, нравится ему общаться с Маямой или нет. Тот казался весёлым, беззаботным и открытым. Он рассказывал смешные истории о своём колледже, компании, но никогда не говорил о себе. А Рицка никогда не спрашивал, потому что понимал это желание. О себе он тоже не говорил. Они просто проводили вместе время, иногда сражались по велению связи, но не сердца. И там, в системе они были единой Парой. И обоим было хорошо. Но ровно до тех пор, пока что-либо не напоминало о Соби. А о Соби напоминало практически всё.
Рицка машинально водил ручкой по тетрадной обложке и, мельком скользнув по ней взглядом, увидел, что вот уже полчаса рука его выводит букву «С». Он отложил ручку и незаметно от сенсея достал из сумки телефон. Он был по обыкновению выключен. Маяма звонил слишком часто, а его пылкие смс-ки смущали и нервировали. Быстро набрав и отправив сообщение, Рицка вновь его выключил и с лёгким сердцем вернулся к уроку.
Я соскучился, Соби, содержало сообщение.
И урок прошёл мгновенно.

Они сидели в кафе и пили молочный коктейль. Соби не сводил с него глаз, и от этого тёплого и любящего взгляда щёки Рицки покрывались румянцем, но он ничего не говорил, потому что в глубине души ему это нравилось. И часы милостиво замедлили свой ход, позволяя им отдохнуть.
- А помнишь, ты обещал, что мы поедем на море? – вдруг сказал Рицка и отвёл глаза в сторону, но тут же не удержался и с надеждой посмотрел на Соби.
- Помню, - улыбнувшись, ответил тот, и взгляд его против воли стал грустным. – Предложение в силе. Если ты хочешь, то мы поедем на море.
- Хочу, - мгновенно ответил Рицка. – Я хочу с тобой на море.
Они пристально смотрели друг на друга, думая об одном и том же, но никто не произнёс имени Маямы. Хотя оба прекрасно знали, что именно из-за него ничего не получится, но так сильно хотелось верить в обратное, в то, что всё возможно в этом лучшем из миров.
Они шли по улице, держась за руки, и Рицка считал шаги, оставшиеся до дома. Двадцать пять. Ну почему так мало? А рука, сжимавшая его пальцы, была тёплой.
Рицка остановился на пятнадцатом шаге и посмотрел на Соби. Его лицо казалось умиротворённым, но мальчик знал, что это лишь иллюзия, сотворённая для его же спокойствия. И Рицке до дрожи захотелось сделать что-нибудь приятное для Соби, чтобы он не грустил. Без него.
- Соби, я не целуюсь с Маямой, - отчеканил Рицка и густо покраснел. Никогда прежде он не говорил ничего более глупого и одновременно столь же уместного.
- Но я, Рицка…
Соби тоже смутился и не смог быстро подобрать нужные слова о том, что он не ревнует, что он всё понимает и прочую милую чушь.
- Просто, чтобы ты знал, - прошептал Рицка, прислонившись лбом к широкой груди.
- Спасибо, Рицка, - крепко обнимая мальчика, сказал Соби и по очереди поцеловал его поникшие ушки. – Я люблю тебя.
- Спасибо.
Рицка вдыхал уютный, тёплый запах, исходивший от тела Соби, и обещал себе, что никогда не предаст его, что бы ни случилось. И искренне верил, что так оно и будет. Что время остановится для него. Непременно остановится.
Наивный, маленький, Рицка.

Часть 2. Минорный аккорд

Любить тебя – вот рок мне данный свыше.
Люблю тебя, но ты меня не слышишь.

Людям свойственно во всём, что бы с ними не случилось, видеть перст судьбы. Судьба ведёт, судьба рушит планы, судьба помогает, считают многие. И верят, верят в это безоговорочно, отдаваясь эфемерному влиянию древнейшей, закостенелой магии. Люди застыли в своих ожиданиях, люди затаились и надеются на чудо. Они отдают ему жизни, они приносят ему жертвы. Они оградили себя от принятия решений, они отравили себя мифами и живут, погружаясь в безысходность всё глубже и глубже.
А если, если допустить одну только мысль, что судьбы нет? Нет ничего и никого, кто бы контролировал ход времени. Тогда что?
Всё, что ни происходит, всё происходит само по себе, и нет никакой связи, нет никакой системы, есть только хаос, безмерный, бесконечный хаос. Но люди, верящие в судьбу, не принимают этой простой извечной истины, потому что им страшно. Страшно нести ответственность за каждый шаг. Страшно ступать в ничто. Страшно ошибаться и знать, что нет виноватых. Страшно дышать не для чего, а просто, потому что таков импульс хаоса. Тотальный страх обуял человека, страх, разрушающий его изнутри. Страх жизни с открытыми глазами.
И есть лишь единое спасение – мы сами. Мы сами должны спасти друг друга от пустоты и безвременья. Мы должны верить друг в друга, а не в судьбу. И тогда, тогда нам будет дарована надежда.

- Мотохару-кун, ты видел Соби?
Минами Рицу сидел за столом в своём кабинете. Сцепленные в замок руки поддерживали острый подбородок. Снятые очки лежали рядом. Вся поза его и взгляд выражали усталость. Он не скрывал её от собеседника, потому что от этого человека ничто нельзя было скрыть.
- Да, сенсей.
Тихо, ровно, где-то на уровне среднего тона. Мотохару всегда говорил так, чтобы был отчётливо слышен каждый звук. Он был особенным. Он был видящим сквозь время.
Чёрные длинные волосы собраны в хвост чёрной атласной лентой. Извечный траурный цвет в контрасте с бледной, никогда не покрывающейся даже лёгким загаром кожей. Мотохару все сторонились. Мотохару был Инь-Ян. Жертва, пережившая своего бойца. Как и Рицу.
Минами продолжал смотреть в обведённые чёрным карандашом глаза и ждать.
- Если вы хотите спросить, простил ли он вас, то я отвечу, что простил. В его душе нет и следа прежней обиды. Если же вас интересует: любит ли он вас по-прежнему, то мой ответ – нет. Агацума-сан заполнен другим человеком, он достиг своего баланса.
- Именно этого я и боялся, - сказал Минами и медленно откинулся назад. Кожаное кресло раздражающе скрипнуло. – Соби-кун слишком чувствителен, чтобы пережить этот разрыв без потерь.
- Вы хотите, чтобы я помог, сенсей?
Мотохару умеет видеть будущее, умеет читать мысли. Мотохару никогда не отказывает в просьбе. Он нашёл в этом смысл своего существования. Именно поэтому он здесь.
- Да, хочу, Мотохару-кун.
- Последствия будут необратимыми. Вмешательство всегда влечёт за собой последствия. Баланс нельзя нарушать.
- Мне всё равно. Я хочу, чтобы Соби-кун был счастлив и неважно какой ценой.
- Чувство вины – не лучший советчик, сенсей.
- Это моё право. Ты же знаешь, что спорить со мной бесполезно. Иди, Мотохару-кун. Помоги ему, пока не поздно.
Дверь бесшумно закрылась за гостем, и Минами обратил невидящий взгляд на монитор компьютера. Папки, папки, бесконечная рутина. Он никогда не чувствовал себя таким постаревшим и беспомощным, как после разговора с Мотохару. Соби его больше не любит. Соби стал совсем далёким и чужим. Соби счастлив только рядом с Рицкой. Наивный, трепетный Соби. Там ничего нет, там пустота.
Но Минами спасёт его от пропасти, к которой его идеальный боец, его лучший ученик, его несбыточная мечта жаждет приблизиться. Осторожно, Соби-кун, не оступись.

Утренний воздух значительно прогрелся за те полчаса, что они ехали в такси. День обещал быть жарким и душным. Лето пришло в Токио.
В квартире Соби было как всегда тихо и прохладно. Всё время поездки Рицка ни разу не посмотрел ему в глаза, и в квартиру вошел, низко опустив голову. Он больше не плакал. Прошло время быть маленьким. Рицка стал старше на жизнь.
Соби зажёг свет.
- Я сейчас приготовлю чай, подождёшь немного? – тихо спросил он и ласково потрепал Рицку по щеке. Мальчик кивнул и мягко отстранился.
- Можно я схожу в ванную? – безжизненным, охрипшим голосом спросил он, по-прежнему не смея поднять глаза.
- Конечно, подожди, я дам полотенце.
Подожди, подожди, подожди. Соби четвёртый раз за последний час сказал это слово. Подожди, время, не меняй его. Оставь мне его таким, как прежде.
Но ничто на земле не проходит бесследно. И ты это знаешь, Соби.
Рицка покорно взял протянутое полотенце и скрылся за занавеской. Послышался шум воды и шорох снимаемой одежды. Почему-то Соби стало тревожно. Одна и та же мысль не давала ему покоя всё время, но никак не могла оформиться в слова. Это было на грани интуиции и знания логики жизни. Мысль скользила над остальным стремительным потоком подобно лёгкой, едва заметной тени, которая могла вот-вот стать предвестником беды. Соби в очередной раз нахмурился, но отпустил себя в свободное плавание, ибо то, что должно случиться – непременно случится.
Он медленно наполнил чайник водой, зажёг газ и стал набирать душистые травяные стебельки и листья в кружку. Механическая работа успокаивала и на время отвлекла от мрачных размышлений. Серые, тёмно-зелёные, бурые сухие стебельки падали на дно любимой кружки Рицки. Соби следил взглядом за их падением. Один, второй, третий. Внезапно в голове вспыхнуло, словно росчерк ослепительной молнии на ночном небосклоне, и мысль, так долго терзавшая его своей тяжестью, заговорила. Рука Соби дрогнула, чай рассыпался по столу и невесомой пыльцой опустился на пол.
Рицка, только не сорвись. Подожди.

Упругая струя хлестала о кафельную кипельно белую ванную. Чистая, свежая, всепрощающая. Где-то Рицка слышал, что если на душе печаль, то нужно рассказать о ней воде, и она унесёт всё плохое с собой. А если печаль так велика, что о ней ещё не придумали слов, как быть?
Рицка снял с себя свитер, затем рубашку. Вода шумела, вода стремительно неслась, не останавливаясь. Дрожащие пальцы замерли, расстегнув ремень на брюках.
«Ты мой, Рицка. Только мой», - пронеслось в голове, и слёзы опять навернулись на глазах. Голос Маямы словно тоненькая острая иголочка проникал в сердце Рицки и заставлял задыхаться от беспомощности, не найдя в нём отклика. Никогда он не полюбит своего бойца, никогда он не сделает Соби счастливым. Он ни на что не годен.
Зеркало. Мальчик заглянул в висевшее над раковиной зеркало и замер, не моргая. Он не узнавал лицо, смотревшее на него из другого мира. Потерянный туманный взгляд, искривлённые разочарованием губы. Ушек не было, как и надежды на что-то хорошее. Таким увидел Рицка лицо взрослой жизни. И погрузился в чёрную меланхолию.
Он точно знал, где она лежит. Он так часто видел её в руках Соби, что до мелочей знал, как она выглядит и где хранится.
Рицка открыл дверцу шкафчика под раковиной и на первой же полке нащупал рукой овальный, шершавый футляр. Бесшумно подняв крышку, Рицка вытащил на свет сложенную пополам опасную бритву. Соби был аккуратным и точным, поэтому не боялся острых граней.
Руки больше не дрожали, они медленно раскрыли бритву, и тонкое металлическое лезвие отчаянно вспыхнуло под электрическим светом. Металл пел о спасении, и Рицка, не дыша, внимал его песне, забыв обо всём, что когда-то его волновало.
Там нет ни боли, ни страха, Рицка. Там нет ни ада, ни рая, Рицка. Там никто не посмеет потревожить твой сон. Там есть только свет и покой. Рицка. Рицка…
- Рицка, - неожиданно, словно из ниоткуда раздался голос Соби, и видение рассыпалось от беззаботной интонации. Пальцы, сжимавшие бритву, ослабли и выпустили её. Металл приглушённо стукнул о кафельное дно ванны и навсегда замолчал. – Тебе нужна чистая одежда.
Рицка замер, в ужасе глядя на приближающийся силуэт. Он больше не слышал голоса металла и, наконец, смог наполнить лёгкие воздухом. Соби отодвинул занавеску и, окинув полураздетую, вздрагивающую фигурку Рицки цепким быстрым взглядом, всё понял без слов. Он осторожно подошёл к нему и привлёк к себе.
- Зачем? Рицка, нельзя сдаваться, - шептал Соби, сквозь мутную пелену, застилавшую глаза, глядя на дно наполняемой голубоватой водой ванны. – Всё проходит, и это пройдёт. Потерпи, Рицка. Ради меня, потерпи.
Соби целовал его бледные щёки, вдыхал тепло в посиневшие от страха губы и чувствовал, что Рицка постепенно оживает, что он слышит и внимает. Мальчик опять заплакал, но на этот раз не от горя, а из-за сильного и тёплого чувства, что вновь расцветало в душе и вытесняло меланхолию.
- Соби, если бы не ты,… - едва слышно говорил Рицка и из последних сил хватался за надёжные широкие плечи, боясь упасть от охватившей всё тело слабости. – Только ты один, Соби. Ради тебя, только ради тебя.
Они стояли, обнявшись и боясь пошевелиться, до тех пор, пока вода не наполнилась почти до самых краёв.
Рицка отстранился и закрутил кран.
- Тебе помочь? – заботливо спросил Соби.
- Сам справлюсь, не маленький, - печально улыбнулся Рицка, доставая из воды бритву и протягивая её Соби. – Ты мне обещал чай, я не забыл.
Соби спокойно забрал бритву, которая чуть было не лишала его самого дорогого. Сложил её и вновь убрал в футляр. Сильные вещи никогда не осознаются до конца. Человек не может вобрать в себя весь произведённый ими эффект. Они накрывают постепенно. И время от времени становится так страшно, что невозможно даже кричать.

Чай был сладким и тёплым. Одежда, что дал Соби, пахла свежестью стирального порошка, и Рицка почувствовал себя дома. То, что случилось ночью и в ванной, было сто световых лет назад, и память благосклонно заретушировала чёрные воспоминания. Рицка откинул упавшую на глаза чёлку и, подняв голову, посмотрел на Соби.
- Спасибо, Соби, - улыбнувшись, сказал он. – Я так редко говорю то, что думаю, а потом жалею. Но теперь я не стану так поступать. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на пустяки.
- Ты стал совсем взрослым, Рицка.
- Я стал ещё более глупым, чем был.
- Ты со всем справишься. Я помогу тебе.
Соби накрыл руку Рицки своей.
- Я должен научиться жить без тебя, Соби, - опустив голову, проговорил Рицка и сделал небольшой глоток чая. Потом вобрал в себя горячий душистый аромат и тихонечко выдохнул. – Ты же не сможешь вечно спасать меня.
- Смогу, - решительно ответил Соби и сжал тонкие, хрупкие пальчики.
- Я знаю.
Рицка наклонил голову и потёрся щекой о руку Соби, что-то решая для себя.
- Я хочу помнить только тебя, - прошептал мальчик и коснулся тёплой руки губами. – Не Маяму, а тебя.
- Рицка…
Соби замер в нерешительности. Он не понимал, о чём говорит Рицка, и боялся задеть его этим. Поэтому он просто молчал и ждал.
- Люби меня, Соби. Сейчас.
Рицка поднялся со стула и медленно подошёл к растерявшемуся Соби. Он ласково провёл пальцами по его льняным волосам и протянул руку.
- Я хочу помнить только тебя, - повторил Рицка, и взгляд его вспыхнул.
Соби коснулся протянутой руки и внимательно посмотрел в глаза напротив. Они умоляли его, манили его, хотели его и только его. И Соби почувствовал, как плавится кожа и воспламеняется кровь. Впервые. И он повёл Рицку за собой. В свет, в надежду, в мечту.

Соби смотрел на Рицку и не смел тронуть. Всё было решено, но сделать первый шаг оказалось труднее, чем он представлял. Рицка сидел перед ним, маленький, наивный и внимающий каждому жесту. В глазах – доверие, в движениях – растерянность, в дыхании – волнение. Рицка невозможно красивый. И Соби замер, восхищаясь им. Да, он хотел его, всегда хотел его, с самой первой встречи, после первого же поцелуя.
Дрожащие пальчики робко расстёгивали рубашку, соскальзывали с маленьких неудобных пуговок и начинали дрожать ещё сильнее. Соби перехватил руки Рицки и прижал их к своим губам. Он нежно целовал каждый пальчик, каждый сустав, каждую судьбоносную линию на горячих ладошках. И дрожь постепенно прошла.
- Раздень меня, Соби, - прошептал Рицка и, залившись чувственным румянцем, опустил ресницы. Щёки его пылали, матовые вишнёвые губы призывно приоткрылись.
Голова Соби пошла кругом, сердце пропустило удар, и он наклонился к Рицке, приподнял его голову за подбородок и поцеловал. Это была их жизнь, их время, что они отвоевали у несущегося бурного потока. Соби не хотел торопиться, он хотел, чтобы Рицка прочувствовал всё, что только может дать любовь одного человека другому, одно тело - другому, одна душа – другой. Пей мою силу, Рицка. Чувствуй мой огонь, Рицка. Живи, Рицка.
Простынь шуршала, сминаемая двигающимися в плавном ритме телами. Смутные, колышущиеся тени танцевали на стенах. Поверхностные неровные дыхания переплетались и взмывали к потолку. Рука в руке, сердце к сердцу, изгиб в изгиб. Это был миг единения, миг примирения, миг любви. Миг длиною в жизнь.
Рицка обнимал влажные плечи Соби, скользил руками по щекочущим лицо волосам, сминал податливую ткань простыни и впитывал, впитывал новые неизвестные ему ощущения, пока перед глазами не вспыхнули и не разлетелись во все стороны яркие разноцветные круги. Они увлекли его куда-то за пределы этой комнаты. Куда-то вверх, к свету. Рицка парил в мягком потоке и не хотел возвращаться. Душа его была спокойна и чиста. Остановись мгновенье, ты прекрасно!
- Рицка, не плачь, - шептал Соби, касаясь губами солёных скул мальчика. Глаза его были закрыты, но слёзы против воли скатывались с длинных трепещущих ресниц и впитывались в подушку. – Я всегда буду с тобой. Не плачь.
- Я люблю тебя, Соби, - выдохнул Рицка, и губы его тронула спокойная улыбка. – Спасибо, Соби.
- Не за что, Рицка. Мальчик мой, мы всё выдержим, что бы не случилось. Верь в это.
Рицка закрыл глаза и глубоко вздохнул. Лёгкость наполнила его изнутри и вновь увлекла за собой в мир, находящийся на границе реальности и мечты. Руки сжимали пальцы Соби, и он видел его лицо перед собой даже с закрытыми глазами.
- Я стану сильнее, Соби. Я всё выдержу, - прошептал Рицка и погрузился в сон. Сон детства. Сон, в котором когда-то давно летал. У него вновь были крылья.
- Смелый мой, Рицка. Не сдавайся, никогда.
Соби поцеловал тёплые припухшие от поцелуев губы и, обняв спящего уже мальчика, тоже позволил себе закрыть глаза. Пусть завтра не будет, думал Соби. Пусть всегда будет сегодня. Завтра всегда жестоко даже с теми, кто верит в него.

Маяме снилось, что за его плечами развернулись два огромных сильных крыла. Он парил над облаками и смотрел вниз. Там, внизу, всё было ослепительно красивым. Мир с высоты птичьего полёта казался ярким и простым. Маяма взмывал всё выше и выше к солнцу. Он хотел коснуться его золотых лучей, он хотел доказать себе, что может всё. Но холод сковал его движения, и то, что делало его сильным, камнем бросило о твёрдую землю.
Маяма вздрогнул и резко открыл глаза. В комнате было темно и пусто. Настольная лампа не горела. Рицки рядом не было.
Отчаяние сжало гулко бьющееся в груди сердце. Они были вместе. Они были едины. Но судьба не оставила ему ни одного воспоминания. Она посмеялась над ним, как и Рицка, который ушёл, даже не попрощавшись.
Маяма чувствовал, как слёзы разочарования и жалости к себе жгут щёки и туманят взор. Но плакать он не привык. И даже такое безнадежное пробуждение не изменит его принципов. Слабость непозволительна для бойца. Этот урок он усвоил хорошо.
Маяма поднялся с футона и быстро оделся. Движения его были резкими, голова - холодной, сердце - беззвучным.
Бросив последний взгляд на смятую постель, он заметил маленькое чёрное ушко, приютившееся на подушке. Сладостное, всепрощающее чувство заговорило в его душе и заглушило мерзкий голос обиды. Он вновь любил так же сильно, как ненавидел всего миг назад.
Маяма скользнул кончиками пальцев по мягкой шерстке и счастливо улыбнулся.
- Ты стал взрослым, Рицка, - прошептал он и, подняв ушко, коснулся его губами. – Ты стал взрослым со мной.
Солнце стояло в зените, когда Маяма вышел из клуба. На душе было легко и спокойно. Случилось то, о чём он мечтал все последние месяцы. И пусть он ничего не помнит, но факт остаётся фактом. Теперь их связь с Рицкой прочна. И он знает, где его искать. Он чувствует его, несмотря на все расстояния.
И пусть Рицка сейчас с Соби. Это неважно. Пока…
Маяма был счастлив.

Рицка проснулся от знакомого ощущения присутствия Маямы. Он нашёл его. Он ждёт около дома Соби. И это то, через что Рицка должен пройти. Один.
Мальчик повернул голову и посмотрел на умиротворённое лицо спящего Соби. Его высокий лоб казался высеченным из белого мрамора, острые скулы, прямой нос – всё говорило о том, что их обладатель - натура творческая и одухотворённая. Рицка завороженно смотрел на него и не смел пошевелиться. Этого человека он любит. И другого уже быть не может. Он спрячет это чувство в глубине своего сердца и будет оберегать от велений проклятой связи. Что бы она ему ни говорила.
Рицка, не касаясь, провёл пальчиком вдоль бровей Соби, спустился по носу и обвёл губы по контуру.
- Мой Соби, - прошептал мальчик и поцеловал его в щёку. – Дождись меня.
Рицка бесшумно поднялся с постели и стал одеваться. Опять всё повторяется. Он опять сбегает, как виноватый. Как последний трус.
Нельзя. Так неправильно. Нечестно.
- Соби, - тихо позвал Рицка и тут же утонул в тёплом осмысленном взгляде. Соби уже давно не спал. И неизвестно спал ли вообще. – Я должен уйти сейчас.
- Я буду ждать тебя, Рицка, столько, сколько будет нужно, - приподнявшись на локте, ответил Соби и улыбнулся. - Я свою войну проиграл, Рицка. Не повторяй моих ошибок. Желаю тебе победы.
Мальчик замер на секунду и, сорвавшись с места, бросился к Соби. Он обнял его крепко-крепко, боясь подумать, что возможно это в последний раз. Так почему нельзя вновь стать маленьким? Почему нельзя поверить в чудо? Можно, можно, можно. Сейчас можно всё.
- Не грусти, Соби. Я тоже не буду грустить. Я останусь в тебе таким, как сейчас, а потом, когда вернусь, ты мне напомнишь обо всём, и я вернусь к тебе навсегда. А я… я буду знать, что ты есть и ждёшь меня, - говорил Рицка и сгорал от обжигающих кожу поцелуев и разрывавшей душу на части тоски. Он уже скучал. Находясь в объятьях Соби, он уже скучал по нему и не хотел никуда уходить. О, как же он не хотел уходить.
Стрелки закончили свой путь. Полный круг пройден. Инициация завершена. Соби хотел закрыть уши ладонями, чтобы не слышать размеренный безжалостный бой остановившихся навеки часов. Время подводить итоги, время собирать камни. Часы били финал, когда Рицка положил на стол свой телефон и ушёл, прикрыв за собой дверь. Часы били финал, когда Соби вышел на балкон и увидел их вместе. Часы били в последний раз. Только для него был этот реквием. Реквием по мечте. По сбывшейся мечте. Часы навсегда замолчали, когда две утопающие в лучах жаркого солнца фигуры скрылись из виду. И жизнь для Соби остановилась вместе с часами.
Союз, созданный Семеем, распался. Соби стал свободным, Рицка обрёл своего истинного бойца. Игра сыграна по всем правилам. Счёт закрыт, свет погашен.
А сердце - просто мышца для нагнетания крови.

- Рицка, я прошу у тебя прощения за то, что произошло, - начал Маяма и, не удержавшись, опустился перед ним на колени. – Я поступил подло. Я виноват, прости меня, Рицка.
- Поднимись, - тихо попросил Рицка, глядя в высокое дрожащее от жары небо. – Что было, то было. Больше этого не повторится.
Маяма вздрогнул, медленно поднялся на ноги и посмотрел в прищуренные от яркого света глаза мальчика. Он изменился. Сильно изменился. И это встревожило Маяму, это встряхнуло его. Это в очередной раз напомнило ему о своём непричастии.
- Я хочу, чтобы ты был счастлив, Рицка. И только.
- Я знаю, - сунув руки в карманы, холодно ответил мальчик и прямо посмотрел в глаза своего бойца. – Отвези меня в школу. Пора мне познакомиться с теорией, практики было достаточно.
Они не заговорили ни разу по пути в Гору. Каждому было о чём подумать и что решить.
Маяма заглушил мотор мотоцикла перед знакомыми дверями школы Семи Лун. Здравствуй, забытое прошлое. Я вернулся.
Рицка, задумавшись, закусил губу. Он не хотел входить в эти двери вновь. Но другого выхода не было, и он сделал шаг навстречу неизвестности. Это была его война. Война с самим собой и со всем миром. Что ж, приступим.
- Добрый день, Аояги-кун и Айно-кун, - поприветствовал вошедших Рицу. День обещал стать интересным. – Вы, наконец, обрели друг друга. Ваш путь был долгим, но, тем не менее, всё вернулось на круги своя.
Рицка смерил тёмным напряжённым взглядом сидевшего за столом Минами и почувствовал, как от затылка по спине разбежались противные мурашки. Маяма же держался вызывающе расковано. Он плюхнулся в кресло и побарабанил кончиками пальцев по подлокотнику так, словно Рицу-сенсей был его старым знакомым, и он забежал к нему на чай. Теперь Рицка знал, что за этим скрывается неуверенность. И разочарование вновь коснулось его души.
Взгляд наткнулся на висевшую на стене большую синюю бабочку. Чёрные полоски, расходящиеся неровными полукругами, на матовых крыльях создавали иллюзию движения. Так вот откуда родом твои страхи, Соби. Мой бесстрашный Соби.
А что если подойти и разбить это стекло? Бабочка полетит?
- Я хочу знать, насколько сильно влияние связи, и что произойдет, если её разрушить. – Рицка не стал тянуть с главными вопросами. Ему не хотелось находиться в этом холодном кабинете под пронизывающим насквозь взглядом выцветших глаз.
Губы Рицу слегка дрогнули, но так и не улыбнулись. Этот мальчик ему нравился своей горячностью и нетерпением. В его голосе была сила, и Минами знал её природу.
- Связь – это результат взаимодействия двух людей, наделённых силой. Сила является причиной связи, а не наоборот, Аояги-кун. Последствия разрушения связи все ощущают по-разному. Всё зависит от конкретных людей и ситуации, повлекшей разрыв. Если причиной стала смерть жертвы, то обычно боец выбирает ту же участь. Смерть бойца не всегда влечёт за собой смерть жертвы. Если разрыв вызван желанием одной из сторон, то тогда Пара становится потерянной. Они утрачивают смысл жизни и плохо заканчивают.
Рицка с трудом сдерживал охватившее его волнение. Слова Минами его пугали.
- И много было таких случаев? – севшим голосом спросил Маяма. Ему тоже не нравилось услышанное.
- В моей практике было два случая смерти бойца, один – жертвы и два самоличных разрыва. Жертвы живы, боец, оставшийся один, покончил с собой, а те, кто разорвал связь самостоятельно, находятся в клинике. Человеческая психика не может выдержать давления неизвестности, инстинкт самосохранения ставит блок, и человек сходит с ума. Таковы последствия, о которых ты спрашиваешь, Айно-кун. Данная вам сила не то, с чем можно шутить и играть в бирюльки.
Голос Минами стал холодным и зазвенел, и сердце Рицки сжалось от обречённости. Никаких шансов. Ему не оставили никаких шансов на победу. Опять захотелось плакать, но он сдержался. Перед этим бесстрастным человеком он не мог позволить себе выглядеть слабым.
Ты тоже это чувствовал, мой Соби?
- Спасибо, сенсей, - вскинув подбородок, ровно сказал Рицка. – Я получил ответы на все интересующие меня вопросы.
- Ты стал взрослым, Аояги-кун. Теперь мне приятно с тобой общаться.
- Мне тоже было приятно с вами разговаривать.
Они обменялись ледяными немигающими взглядами, и Рицка поднялся со стула.
- Айно-кун, задержись ненадолго, мне нужно обсудить с тобой один вопрос. - Минами больше не смотрел на Рицку. Он устал от его присутствия. Рицка стал опасным и цепким. Сильная бесстрашная жертва, схоронившая свои чувства от чужих взглядов. Когда-то Минами был таким же. Но сейчас было не время предаваться ностальгии. Потом. Он подумает об этом потом.
Рицка вышёл во внутренний дворик и без сил опустился на первую попавшуюся лавку. Свежий лёгкий ветер обдавал его разгорячённое лицо, трепал волосы и одежду. Он словно говорил: «Проснись, Рицка! Думай, Рицка! Спеши, Рицка!»
Но мальчик не мог слышать зов ветра, в его душе был мрак, словно на неё опустилось чёрное плотное покрывало, не пропускающее звук.
Соби, я не смог. Всё бесполезно.
- Ты думаешь, он будет ждать тебя вечно?
Рицка вздрогнул от неожиданности и повернул голову в сторону говорящего. Он впервые видел этого странного, похожего на героя мистического триллера парня. Все чувства его обострились, в голове привычно зазвенело. Жертва. Перед ним была жертва.
- Это вы мне? – глухо спросил Рицка, испугавшись устремлённого на него холодного взгляда.
- Тебе, Рицка, - ровно ответил парень и успокаивающе улыбнулся тонкими бледными губами, но холод во взгляде не исчез. – Я не сражаюсь, поэтому не зови своего бойца. Я пришёл поговорить. Ты взял на себя слишком много, Рицка. Соби тоже человек и имеет право жить свободно.
- Я не понимаю, о чём вы говорите. Причём здесь Соби?
- Он ждёт тебя, а ты сидишь здесь и предаёшься глупым сожалениям. Иди к нему или отпусти его. Выбирай, Рицка. Сейчас.
Мальчик замер, остолбенело глядя на незнакомого парня и не мог ничего ответить.
- Откуда вы знаете?
- Неправильный ответ, Рицка.
- Я сам решу, что мне делать! – возвышая голос, сорвался Рицка и вскочил на ноги. Всякому терпению есть предел. И он достигнут. Все всё знают. Все лезут в его жизнь и думают, что имеют право копаться в его душе своими грязными руками. Надоело.
- Твоё право, Рицка. Только учти, что есть человек, который не будет ждать, когда ты найдёшь ответ. Жизнь коротка, нужно спешить.
Парень встал. Он был чуть выше Рицки. Тяжёлый взгляд чёрных непроницаемых глаз смерил мальчика и скользнул вдоль цветочной, неуместно яркой дорожки навстречу идущему по ней Маяме.
- И кто же этот человек? – дрогнувшим голосом спросил Рицка, и сердце его забилось где-то в горле.
Незнакомец вновь взглянул мальчику в глаза, и тот похолодел. Ответ был очевиден.
- Я. Этот человек я. Прощай, Рицка, - снисходительно улыбнувшись, заключил черноволосый парень и, развернувшись на каблуках, направился в сторону входа в школу. Он прошёл мимо Маямы, даже не удостоив его взгляда.
- Кто это? – спросил Маяма, подойдя к страшно бледному Рицке.
- Не знаю.
Сон. Это был сон. Кошмарный сон, нарушивший границы. Сон, заставивший кровь нестись по венам против течения.
- Мы возвращаемся, - решительно сказал Рицка и побежал к выходу с территории школы. – Я возвращаюсь к Соби.
Маяма без лишних слов сел на мотоцикл, и они поехали обратно. Ветер. В его ушах свистел ветер, руки крепко держали руль, а нога упрямо жала на педаль. От него больше ничего не требовалось. Ничего. И он – ничто.

День шёл за днём. Нет. Это был всего один день. Долгий, серый, влажный. Он тёк и тёк как липкий мёд. И не было ему конца. Солнце вставало и садилось, шёл дождь, потом опять становилось жарко, потом темнело, но день всё не заканчивался. Двадцать четыре часа. Сорок восемь часов. Семьдесят два часа. И ни одного дня.
Рицка не вернулся.
Первые две недели после расставания Соби сидел в квартире и молча курил. Продукты ему приносил Кё. Заботливый, добродушный Кё, тебе нельзя смотреть этот грустный фильм. Иди домой, Кё. И не думай о сломанных крыльях.
Соби больше не рисовал. Мольберт покрылся пылью, краски высохли, вдохновение – забытое слово. Наверное, оно изменило художнику, оказавшись не в силах вынести столько печали. Печальный художник – жалкое зрелище, подумало вдохновение и ушло.
Чем сильнее раскачать маятник, тем больше будет амплитуда его движения. Как качнёт в одну сторону, так же сильно качнёт и в другую. Соби парил в небесах, когда рядом был Рицка. Соби падал на самое дно мирозданья без Рицки. Почему ты не вернулся, Рицка?
Этот вопрос вновь и вновь задавал Соби себе, пустоте, окружавшей его, темноте, что милостиво смыкала его глаза, даруя недолгий мутный отдых, но никто и ничто не могло ему ответить. Потому что судьбы нет, как и говорящей пустоты. И Соби это знал. Он слишком много знал, чтобы поверить.
На исходе третьей недели Соби всё-таки вышел из своего тоскливого убежища. Он решился. Или умирать, или жить. Ничто нельзя делать наполовину. Половина – это всегда слабость и трусость. И Соби решил жить, потому что обещал Рицке сохранить его в себе. И возможно когда-нибудь… О, сила мечты, ты бесконечна и безмерна. Тебе нужно приносить жертвы, тебе нужно отдавать жизни. Мечта, ты правишь миром. Мечта, ты смысл новой жизни. И Соби вышел из тьмы.

Соби смотрел на стоявшую перед ним картину и плакал. Это был первый раз, когда он заплакал после ухода Рицки. На него с полотна смотрела его душа. Такая, какова она была теперь, оголённый нерв, сумбур тёмных и ярких красок, бесчисленные горящие в огне бабочки. Они плавились на фоне яркого солнца, и их обугленные крылышки серым пеплом падали на потрескавшуюся землю.
Именно этот сон видел Соби в свой долгий день. Губы его дрогнули, и взгляд стал туманным. Он плакал, но легче не становилось.
- Вам нравится? – Тихий бархатный голос коснулся пропавшего на время слуха. Возможно, ему уже не первый раз задавали этот вопрос, но Соби не чувствовал себя виноватым. Он себя вообще не чувствовал.
- Да. Это то, что я называю «высветило до самого дна», - не отрывая взгляда от полотна, ответил Соби.
- Эта картина называется «Реквием по мечте». Бабочки всегда мечтают об огне, но никогда им не победить законов природы.
- Глупые существа.
- Сильные. Их жизнь коротка, но красива. Немногие отважились бы на это.
- Всё сгорает. И даже от красоты остаётся пепел.
- Но он всё равно летает. И это тоже красиво.
Соби опустил голову и, лёгким, быстрым жестом смахнув с ресниц слёзы, поднял взгляд на собеседника. Это был он. Тот молодой человек, что предупредил об опасности, исходившей от Маямы. Жертва, видевшая смерть. Соби вспомнил его так чётко, словно это было вчера.
- Меня зовут Мотохару Сеё, - чуть склонив голову, представился незнакомец. – Я автор этой картины, Агацума-сан.
- Ты художник? – Соби впервые за долгий день испытывал чувство, отдалённо напоминающее интерес.
Мотохару кивнул и располагающе улыбнулся.
- Вы вдохновили меня на написание этой картины, Агацума-сан, и я вам очень признателен.
Соби смотрел в мерцающие в свете электрической лампы глаза и проникался доверием к Мотохару. Кто-то заглянул в его душу. Кто-то увидел его душу. У него всё ещё есть душа.